Сверхъестественное:
Жизнь Уилльяма Бранхама

СТРОЙКА НА ПЕРЕКРЁСТКЕ улиц Восьмой и Пенн была завершена к концу сентября 1933 года. Из уважения и любви к своему пастору собрание предложило назвать это здание Скинией Бранхама. Оно не было похоже на обычное церковное строение: у него не было остроконечной, пирамидальной крыши, шпиля, большого креста и сводчатого, куполообразного потолка. Было это простое сооружение из бетонных блоков со слегка наклонённой крышей, с декоративным фасадом и с окнами и дверями правильной прямоугольной формы. Некоторые здешние люди шутили, что оно больше напоминало гараж или склад, нежели церковь. Но для Уилльяма Бранхама оно было красивым. Кафедру он поставил как раз на том месте, где стоял на коленях, когда Господь дал ему вдохновение купить этот участок земли. В передней части зала он расположил три распятия: одно на кафедре и по одному справа и слева на стене позади кафедры — в точности, как их расположение было показано ему в видении.

Завершение всей этой программы строительства обошлось в 2000 долларов, причём банк дал двадцатилетний срок, чтобы оплатить банковскую ссуду, взятую на строительство скинии. Для бедного собрания это было большой суммой денег в самый разгар Великой Депрессии. Чтобы обеспечить для Скинии Бранхама возможность ежемесячно соблюдать свои финансовые обязанности, Билл отказался принимать от людей десятину и приношения на свои жизненные нужды, предпочитая вместо этого вкладывать деньги в здание.

Билл продолжал работать в Компании коммунального обслуживания Индианы, хотя его и перевели в другой отдел. Теперь он стал линейным монтёром, и его обязанности включали проверку высоковольтных линий, проходивших через лесистую местность. Эта работа так великолепно сочеталась с его обязанностями инспектора по охране дичи, что ему часто удавалось заниматься одновременно и тем, и другим. В этом случае Билли повезло, потому что как инспектор по охране дичи он по-прежнему ничего не зарабатывал.

Оставив земляной пол, Билл посредством этого смог также уменьшить расходы на постройку Скинии Бранхама. Когда земля замерзала снаружи, земляной пол в аудитории также замерзал. Однажды, перед вечерним служением в среду, Билл пришёл пораньше и растопил углём две печки, чтобы прогреть зал до прихода людей. В церковь они вошли по замёрзшей земле, но к концу служения пол оттаял и превратился в грязное, вязкое месиво. Как бабушки, так и внучки, выбираясь наружу, погружались по лодыжку в грязь. Хотя после этого все от души смеялись, всё же покрыли пол опилками, чтобы такое больше не повторилось.

За свои пасторские обязанности Билл взялся с юношеской энергией и усердием молодого человека, который, наконец, нашёл своё страстное увлечение. Помимо таких обычных обязанностей как проповедование, консультирование и вознесение молитв за больных, он также был ведущим пения, выплачивал долги и выгребал из печек золу. Когда нужно было что-нибудь сделать, Билл с радостью жертвовал своим свободным временем.

Жизнь Билла, который являлся и новым пастором, и “свежеиспёченным” христианином, была полна поучительных переживаний: некоторые из них были предсказуемыми, а другие — довольно необычайными. Однажды, в субботу вечером, возвращаясь домой в своей машине, Билл осветил фарами силуэт пьяного мужчины, который, шатаясь, шёл по улице. Им оказался Уэйн Блэдсоу, молодой человек, друг его брата Эдварда. Сухой закон ещё оставался в силе, поэтому Билл посадил Уэйна в машину и привёз его к себе домой, прежде чем тот попался бы в руки полиции. Он помог Уэйну зайти в дом, уложил его на свою кровать, а сам приготовил себе место на диване.

— Уэйн, разве тебе не стыдно за себя? — укорял его Билл.
— Н-не-не г-г-говори, Билли, н-н-не г-г-говори т-т-т-ак, Билли.
— От пьянства тебе легче не станет. Оно сведёт тебя в могилу раньше времени. Вот что тебе нужно сделать — отдать свою жизнь Иисусу. От этого твоя временная жизнь перейдёт в вечность.
— А-а, Билли.
Билл возложил руки на лоб Уэйна и сказал:
— Я помолюсь за тебя, Уэйн.

В это время к дому подъехало такси. Дверца машины с шумом захлопнулась, и Билл услышал шаги человека, бежавшего по тротуару. Через пару секунд в дверь неистово постучалась женщина, крича:
— Брат Билл! Брат Билл!

“Боже мой! Кто-то, должно быть, умирает”, — подумал Билл. Включив свет, он быстренько оделся и побежал открывать дверь.

У порога стояла восемнадцатилетняя Нелли Сандерс. Лицо её было бледным как полотно, а глаза красными и опухшими.
— Заходи, Нелли.

Нелли вошла.
— О Билли, я пропала! Мне конец!
— Что случилось, Нелли? У тебя сердечный приступ?,
— Нет, Брат Билл. Я шла по улице Спринг-стрит, и... Честное слово, Брат Билл, у меня даже в мыслях не было ничего плохого.

У Билла голова шла кругом, когда он недоумевал, как столковаться с этой истеричной девушкой.
— Ну, успокойся, пожалуйста, сестра. Расскажи мне об этом.

Нелли сама совсем недавно стала христианкой; она была одной из новообращённых Билла во время его июньских палаточных собраний. До того, как она отдала своё сердце Иисусу, она была одной из лучших танцовщиц в городе, и у Ли Хорна, её партнёра по танцам, всё ещё оставались призы в подтверждение этому.

Нелли глубоко вздохнула, чтобы взять под контроль свои трясущиеся руки. Она старалась говорить медленно и внятно, но слова начали резко набирать скорость, пока, наконец, Билл едва мог различить, что она ему говорила.

— Я шла мимо Рэдмен-Холла и услышала танцевальную музыку. Я остановилась на минутку послушать. Музыка начала звучать всё привлекательнее и привлекательнее. Я сказала в своём сердце: “Господь, Ты знаешь, что я люблю Тебя, но я ещё помню те времена, когда Ли и я раньше выигрывали те кубки и получали награды. Может быть, если я поднимусь по тем ступенькам, то смогу засвидетельствовать кому-нибудь из тех людей”. Итак, я поднялась по ступенькам, но не успела и глазом моргнуть, как очутилась на танцевальной площадке в объятиях какого-то парня. О Билли, теперь я уж точно потеряна? Я не хочу, чтобы со мной случилось то, что с Марджи.

Билл вспомнил Марджи, ту полуголую девушку в купальнике, которая отказалась по его просьбе выйти из своей лодки в тот день, когда он крестил в реке новообращённых после своего июньского собрания пробуждения. При появлении с неба той таинственной звезды Марджи упала в обморок. Позже она предалась пьянству, и во время одной из пьяных драк ей изуродовали лицо осколком разбитой бутылки. Больше о ней Билл ничего не слышал, кроме того, что она оказалась в психиатрической больнице.

Нелли была настолько расстроена, что вся тряслась. Билл попытался её успокоить. — Нет, сестра, ты не потеряна. Но ты сделала ошибку, когда остановилась на минутку послушать голос дьявола, который звал тебя обратно туда, где ты была до того, как встретила Иисуса. Хотя я сам совсем недавно стал христианином, но я уже понял, что величайшая из битв происходит в человеческом разуме. Это битва между верой и сомнением. Будешь ли ты верить Слову Божьему или сомневаться? Тебе придётся сделать свой выбор.

— О Билли, я хочу выбрать веру в Иисуса.

К этому времени Уэйн Блэдсоу слегка протрезвился и сидел в постели, с любопытством наблюдая за всей этой суматохой.

— Я не слишком хорошо знаю Библию, — сказал Билл, — но Иисус сказал вот что: “Именем Моим будут изгонять бесов”.

Возложив руку на плечо Нелли, он начал молиться: — Дьявол, я не знаю, кто ты такой, но это моя сестра, и ты не имеешь права удерживать её. Немедленно выходи из неё. Ты меня слышишь?
Дверь-ширма вдруг ни с того ни с сего начала сама по себе с шумом открываться и закрываться: бух-бух-бух-бух.

— Билли, посмотри-ка туда. Что происходит? — сказала Нелли с выпученными от страха глазами.

Билли был не менее удивлён, чем она.
— Я не знаю.
Затем он снова посмотрел на Нелли и помолился:
— Сатана, оставь её в покое. Во Имя Иисуса, выйди из неё.

Как только Билл произнёс Имя Иисуса, из-за спины Нелли Сандерс поднялась тёмная тень, похожая на огромную летучую мышь, с длинными косматыми волосами, свисавшими с крыльев и ног. Из глотки этого призрака послышалось глухое гортанное рычание: “гр-гр-гр-р- р-р-р-р-р!”, и он набросился на Билла, который успел закричать: “Кровь Иисуса, защити меня!” Тогда демон развернулся и полетел в сторону кровати, где сидел Уэйн. Описав в воздухе круг, призрак затем юркнул в постель. Уэйн, моментально протрезвившись, заорал с безумным выражением на лице, сорвал с себя одеяло и пулей умчался в другую комнату.

Билл отвёз Нелли домой. Возвратившись, он со своей матерью полностью осмотрели кровать и хорошенько вытряхнули простыни. Там ничего не было.

Обеспокоенный, Билл поделился этим случаем с несколькими служителями. Каждый из них сказал ему практически одно и то же: “Билли Бранхам, времена изгнания бесов давным- давно прошли. К тому же, человеку невозможно увидеть демона. Тебе это наверняка почудилось”. Билл мог бы отмахнуться от этого “воображения”, не будь здесь тот факт, что Уэйн и Нелли также видели этого призрака. Уж не это ли тот демон, который без конца его мучил? Не он ли преследовал Билла? Не он ли находился всегда рядом с ним? Не он ли был виновником всех этих странных происшествий в его жизни, в том числе и видений? Такие мысли постоянно терзали Билла и заставляли его задаваться вопросом: почему его жизнь, казалось, так сильно отличалась от жизни других знакомых ему служителей.